Придорожная трава - Страница 114

114

Лицо батюшки потемнело, брови сошлись на переносице, а глаза хищно вспыхнули.

– Так вот, значит, кто в проклятом месте дом поставил! Да еще и освятить его теперь хочешь? А когда строила, небось, у церкви не спросила разрешения? Артемий, божий человек, пожалел тебя, но от меня так просто прощения не жди. Виданное ли дело, в проклятом месте поселиться!

– Но я же не знала… – прошептала Ника, отступая на шаг.

– Не знала? Ходила бы в храм регулярно, исповедовалась бы, причащалась, глядишь, и хватило бы ума у батюшки совета спросить!

– Но что же мне теперь делать? – Ника чуть не расплакалась: и от его мечущих молнии глаз, и от едкого тона, а главное – от безысходности.

– Что делать? Могу сказать. Завтра постись, приходи на утреннюю и вечернюю службу, послезавтра приму у тебя исповедь. Но к причастию пока не допущу, рано. Грех свой отмолишь, тогда и посмотрим.

– Но я… я не могу так долго… – пробормотала Ника и вдруг разозлилась. Да он просто пользуется своей властью над ней, он хочет ее унизить, заставить стать примерной прихожанкой. Не выйдет! Она найдет батюшку, который не станет ломаться, в конце концов, она готова хорошо заплатить за освящение дома. Все ее знакомые всегда вызывали священников на дом, если в этом была такая нужда! И сами в церковь за этим не бегали. Она гордо выпрямила плечи и развернулась к батюшке спиной. Не хочет – его дело! Проклятое место! А кто должен разбираться с этим проклятым местом, как не служитель культа? Нет, издеваться и унижать себя она не позволит! Пусть юродивые, которых вытащили с помойки, на коленках тут ползают, она, слава богу, найдет другие способы решения проблем!

Батюшка ничего ей вслед не сказал, да ее и не интересовало, что он думает по этому поводу. Она сейчас же позвонит Алексею, если он не может прислать охрану, пусть пришлет хотя бы священника.

Ника вышла на крыльцо, и тут же снова столкнулась с ненормальной прислужницей. Ее тихой и ласковой товарки рядом не оказалось, и Ника слегка растерялась, тем более, что лицо юродивой искажала маска ненависти – кривой рот приоткрылся, глаза хищно сощурились, нос крючком загнулся вниз – не дать ни взять, баба Яга!

– Угробила батюшку, ведьма рыжая! – зашипела ненормальная Нике в лицо, так что та почувствовала несвежий запах из ее рта.

– Оставьте меня в покое, – холодно ответила Ника, пытаясь обойти юродивую и сохранить надменность. Какая мерзость! Не исключено, несчастная чем-нибудь больна, только не хватало подхватить заразу.

Но не тут-то было! Прислужница не дала ей прохода, вскинула грязные нездоровые руки и потянулась к Никиному лицу. Ника шарахнулась в сторону, но юродивая изловчилась и вцепилась ей в волосы, растрепав аккуратно уложенный под косынкой узел, выкрикивая в её адрес невразумительные проклятия. Нику охватила паника, она настолько не ожидала ничего подобного, что не сразу сообразила, как надо действовать. Сначала она даже не пыталась защититься, и лишь прикрывала лицо от нечистых ногтей сумасшедшей. Ей не пришло в голову кричать и звать на помощь, но вырваться из рук юродивой не получалась. А та, ухватив ее волосы покрепче, пыталась дотянуться до щеки, растопыривая широкие короткие пальцы.

Неизвестно, чем бы это могло закончиться для Ники, но на ее счастье подоспела вменяемая напарница юродивой, и с немалым трудом оттащила сумасшедшую от Ники.

– Прекрати сейчас же, Наталья, отпусти женщину! Совсем ты ума решилась, у храма драку затеяла, где ж это видано, позорище! – причитала она, пытаясь утихомирить юродивую.

Неожиданно сумасшедшая ее послушалась, хотя и не успокоилась вовсе – бормотала неразборчиво свои ругательства, оборачивалась на Нику и зыркала на нее злыми маленькими глазами, пока не скрылась за углом часовенки.

Ника без сил опустилась на крыльцо, прислонилась к бревенчатой стене и разрыдалась, закрыв лицо ладонями. Сегодня все глумятся над ней – и злобный батюшка, и ненормальная прислужница. За что? Что она сделала плохого? Миллионы людей ходят в церковь раз в год, и считают себя православными, вот Надежда Васильевна, например! И никто их не оскорбляет, когда они хотят окрестить ребенка или отпеть покойника. Она всего лишь просит освятить дом, что в этом странного или оскорбительного для веры?

Ника не сразу заметила, как кто-то ласково гладит ее по плечу, пытаясь успокоить. Подняв залитые слезами глаза, она увидела старшую из женщин, – та присела рядом и виновато улыбалась Нике. Видимо, она чувствовала себя неловко, и как могла, хотела загладить выходку товарки.

– Попробуйте не сердиться на Наталью. Я вижу, несчастье у вас какое-то, а тут еще она со своими выдумками…

– Мне всего лишь нужно освятить дом! – еще сильней зарыдала Ника, почувствовав, что ее жалеют, – я не понимаю, что в этом плохого!

– Конечно, ничего плохого, – одобрительно сказала прислужница, – а у вас где дом-то, я что-то я вас ни разу в поселке не видела, или вы недавно приехали?

– Да у меня дом не в поселке, а дальше, по дороге на Кривицы, или как они там называются. Где дорога вдоль реки идет, коттеджный поселок строится. «Лунная Долина» называется, слышали, наверное? – уточнять, кто затеял строительство, Ника не стала. И правильно сделала, так как собеседница смотрела на нее чуть не с ужасом и даже, как показалось Нике, отодвинулась в сторону. Заметив это, Ника замолчала и вопросительно уставилась на нее, ожидая объяснений.

– Так вы оттуда? – ахнула она.

Ника не отвечала, продолжала выжидающе смотреть.

– Ой, милая плохое место выбрала дом-то строить, ой плохое! У нас и детишек туда не пускали спокон веку, еще я девочкой была, мне мать строго-настрого запрещала в том месте появляться. Нет, не будет там жизни, уезжать вам надо, пока беды какой не приключилось. И девочки давешние, которые вчера с вами приезжали, тоже там живут? Вот беда какая, как же вас так угораздило-то?

114